Книга Разум в лабиринте - Дмитрий Ангелов

Вопросы сыпались из него. Допросы продолжались несколько дней. Сказать мне особо было нечего. Поэтому били много и часто. А человек, которого я допрашивал, умер. И я остался единственной ниточкой. Я уже не понимал, когда была ночь, когда был день. Правая рука и ребра были сломаны. Брови рассечены, глаза не открывались. Близок был тот момент, когда уже не хотелось жить.

После этих слов Захар Степанович замолчал. Было видно, как слезинки появились у него в глазах.

– Да, раньше на допросах не церемонились.

Он встал, налил чаю, сделал глоток и продолжил:

– Однажды утром следователь пришел ко мне в камеру. «Ну, что, везунчик? Сам Лаврентий Палыч хочет тебя видеть, – сказал он. – Давай вставай, приводи себя в порядок, тебя сейчас осмотрит врач, помоют, подстригут, и утром к нему».

В общем, утром стоял я перед самим Лаврентием Палычем. «Здравствуй, дорогой! Присаживайся! – на удивление, очень дружелюбно сказал он мне. – Я смотрю, поломали тебя головорезы. Но ничего, до свадьбы заживет. Что можешь сказать к тому, что на допросах рассказал?» «Лаврентий Палыч! Да я, кроме того, что на допросе узнал, больше ничего и не знаю. Дело-то мне после Лебедева досталось». «Знаю, знаю, – задумчиво произнес он. – Что думаешь по этому поводу?» «Да глупости все это!» – прокричал я. «Глупости! – повторил он. – Ладно! Давай приводи себя в порядок. Три дня хватит? – И, не дожидаясь ответа, добавил: – Будешь дальше заниматься этим делом, но все расследование будет засекречено особо! Да, будешь работать с подполковником Лебедевым». «Как? Он же погиб!» – спросил я. «Нет, он жив и сидит ждет тебя в соседнем кабинете. Будете работать вместе».

Вот так я попал в особо секретную группу, в которой и проработал до пенсии.

На пороге двадцатого века в мире стало тесно, и кучка богатых людей решила устроить заговор, ни много ни мало – развалить самую большую страну на тот момент – Россию. А технологии революций были во все века одинаковые. Нужно было найти недовольных, организовать их, дать оружие и внушить, что дело у них правое. Цель была простой – разорвать Российскую империю на части. Скажем так, одним выстрелом «Авроры» убрать конкурента и превратить в территорию хаоса. Но они просчитались. Сталин смог разгадать весь заговор и вовремя взять все в свои руки. Железным занавесом он сохранил страну. Да, в то время это было совсем не просто. Голодный безграмотный народ получил в свои руки огромную державу, пусть и пощипанную после Брестского мира. Да и железный занавес – это не произведение Сталина. Он всего лишь навел порядки на границах, как и везде в цивилизованном мире, а вот занавес нам устроили англосаксы. Они сделали все, чтобы Советский Союз стал изгоем в этом маленьком мире. На самом деле их пугал не социализм, им просто мешали мы. Со временем они сами пытаются построить что-то подобное.

После этих фраз глаза Захара Степановича заблестели, и голос как-то задрожал. Видно было, что он был истинный патриот, и то, о чем сейчас пишут в различных газетах, журналах, он знал не понаслышке.

– Работа в этой группе была своеобразной. В большей степени аналитической. Были и частые командировки за рубеж. Встречи с агентами. За короткий срок пришлось выучить английский. Вся западная пресса проходила через наш отдел. Любой намек или любая зацепка, даже в маленькой бульварной газетенке, вспенивала работу нашего отдела. Одна из первых задач, которая стояла перед нами, – определить круг людей, которые входят в межнациональное, межконтинентальное, никем не выбранное и никем не назначенное теневое правительство. Другими словами, кучка богатых и неглупых людей, которые взяли на себя ответственность вершить судьбы целых стран. Для достижения своих целей они использовали разные инструменты. Революции, войны, финансовые аферы. В их руках находилось три четверти капитала всего мира. Вот только Советский Союз в этот капитал не входил. Да и оценить Союз было невозможно. Этот лакомый кусок не давал им покоя.

Задачи стояли глобальные. Работы было очень много. Самой сложной и опасной была агентурная работа. Нужна была информация, а для ее получения нужны были свои люди везде, кто мало-мальски влиял на общественное сознание. Масоны, иллюминаты, Политический совет, а впоследствии Совет трех и Бильдергберский клуб, везде должны были быть завербованные люди. Все это нам удавалось, а вот с Ватиканом было сложнее, и не потому, что священнослужители не шли на контакт, а лишь потому, что большая часть их верхушки к реальной власти отношения не имела. Мы вникали во все мало-мальски известные и тайные структуры. Нашему отделу переподчинили немецкую, английскую, итальянскую, американскую агентуру и агентуру еще из двадцати двух стран. Еженедельные отчеты ложились на стол Сталину лично. И лишь с приходом Горбачева секретный отдел был закрыт и расформирован. Но это отдельная история. И ее я расскажу позже.

Мы знали о многих заговорах, любой переворот в любой стране мы контролировали либо знали о нем и наблюдали. Но, несмотря на полную осведомленность, было чувство, что кто-то нас ведет и направляет. За нашей работой, безусловно, следили разные структуры как в Союзе, так и за рубежом. Были и у нас «кроты». Но кто-то был выше всего этого. И этот кто-то позволял нам знать лишь только то, что, как он считал, нам необходимо. Информация к нам поступала в определенной последовательности и в определенные сроки, мы ее обрабатывали и передавали наверх. В свою очередь наверху принимались решения, которые решали судьбу не только нашей страны. В определенные моменты я задумывался над тем, что если бы не было нашего отдела, его надо было бы придумать, чтобы манипулировать нашими вождями. И такие мысли приходили не только в мою голову. Но делиться ими никто не решался. Однажды один из наших сотрудников на перекуре поделился этим чувством. А через день он был сбит автомобилем около своего дома. Может, это была случайность, но моя работа доказывала, что случайностей не бывало. Особый интерес у нас вызвали показания соратника Владимира Ильича Ленина и его вербовка Западом. Информации от узника получили мы немного, да и умер он как-то быстро. То ли наши энкавэдэшники постарались, то ли и впрямь здоровье его подвело. Но сказанное было очевидным. После прихода Сталина все соратники либо погибли, либо сбежали на Запад и там не смогли долго прожить. Да и гибель некоторых из них якобы от рук НКВД была по меньшей мере подозрительна: никто из убийц не получал прямых приказов, но тем не менее приказы были четко выполнены.

– Подождите, а как же кирка, Троцкий?

– Да, да! Я понимаю, о чем ты хочешь сказать. Но пойми, иногда лучше признаться в том, чего не делал, чем в том, что ты не управляешь процессом.

Захар Степанович достал папку с красной полосой и, бережно накрыв ее рукой, сказал:

– Тут все отчеты допросов по делу о гибели Троцкого, и поверь мне, никто не давал такого приказа.

Вернемся к Ленину. Изучив всю хронологию его бытия за рубежом, мы не смогли найти ни одной зацепки. Через кого осуществлялась вербовка? Ближайших соратников уже не было в живых. Другие близкие ни в чем не признавались, да и было похоже на то, что они ни о чем не знали. Изучая все окружение, я стал подозревать личного шифровальщика Серго. Все мы знаем труды Ильича, их объем, но зачем ему нужен шифровальщик? Стенографист – да. Но зачем шифровальщик? Мы хотели его арестовать, но опоздали. Наши коллеги из другого секретного отдела опередили нас. И, несмотря на наше влияние, мы не смогли его получить. А затем он просто исчез. Так нас и не подпустили к нему. Я думаю, что он много знал про Сталина, а тому не хотелось, чтобы он рассказал на наших допросах что-то, что могло бы опорочить нашего вождя. И вождь просто избавился от Серго.